Дневник полковника Сперанского А.Н.

Вечером был у Леопольда Романовича.

31 декабря получил предписание отправиться в Москву на сформирование 1го полка особой бригады. В 8 часов вечера отправился в Москву. Новый год встретил в вагоне. Со станции Вишера отправил телеграмму Оле о том, чтобы она приезжала в Москву.

1916 г.

1 января. В 10 часов вечера вместе с деньщиком Зимовского прибыл в Москве и отправился к Мане (моя родная сестра)

2 января. Просидели у Мани (родная сестра москвичка)

3 января. Явился начальнику штаба округа и генералу Петрову для поручений при командующем войсками московского военного округа генералу-майору Пигулевскому на которого было возложено наблюдение за формированием бригад.

4 января. Как старший из прибывших на укомплектование полка явился Командующему войсками округа генералу от Артиллерии Мрозовскому и получил от него требование приступить к формированию полка.

От Мани переехал в Москву и поселился в Софийском подворье. Приехала Оля (жена)

5 января. Прибыли 2 роты на укомплектование полка.

6 января. Еще прибыла рота.

7 января. Прибыло 2 роты.

8 января. Прибыл командир полка полковник Нечволодов и вступил в командование полком. Я принял 1 батальон. Последующие дни шло формирование полка.

18 января. Освящение полкового знамени и смену командующего войсками.

21го Посадка. Мой батальон со штабом полка и управлением бригады отправился с 1м эшелоном на М-Казанский фронт с товарной платформы у Гаврикова переулка. Меня провожали Оля, Маня, Апполинарий Александрович.

22 января Обедаем в Сасовие, куда я предварительно отправил телеграмму. Там же на продовольственном пункте будут обедать и нижние чины.

Проезжая через Рязань, — отправил открытку Лёле.

Я занимаю купе вместе с начальником хозяйственной части полковником Киселевым, но он сядет в Самаре, а пока его место занял бригадный интендант капитан Рязанцев.

Состав офицеров эшелона

— Ген.-майор Лохвицкий Николай Александрович

— Полковник Нечволодов Михаил Дмитриевич

— Капитан Гарновский Павел Павлович

— Капитан Рязанцев Никифор Федорович

— Капитан Старицкий Николай Павлович

— Капитан Гренроз Виктор Францевич

— Шт. капитан Климов Михаил Платонович

— Поручик Янушкевич Витольд Матвеевич

— Подполковник Киселев Сергей Петрович

— Подпоручик Лепельтье Александр Валентинович

— Подпоручик Николаев Владимир Николаевич

— Казначей Бабенко Семен Николаевич

— Делопроизводитель Крылов Сергей Дмитриевич

— Врач Сергей Никитич Борисов

— Священник Барсов Дмитрий Дмитриевич

— Полк. Адъют. Урвачев Сергей Матвеевич

— Подполковник Сперанский Александр Николаевич, Нач. эшелона

23 января

Подъезжаем к ст. Инза, Пензенской губ. Там будем обедать и нижние чины и мы. Чувствуется настоящая зима. В поселках прилегающих к жел. Дороге видны мечети. На ст. Тазарная долго задержались: пришлось перегружать один вагон с полковой кладью, т.к. в нем обнаружена неисправность одного колеса. Послал открытку Оле и Леопольду Р.

24 января

Утром часов в 8 подъехали к Сызрани. Сейчас стоим в Ташраках – еще на его стороне Волги. Здесь увидим один из величайших мостов через Волгу имени Александра III. До Самары осталось 130 верст. Там будем обедать. И вчера и сегодня мне посчастливилось отыграть несколько робберов в вист. Вот и мост. Он имеет в длину шестьсот пятьдесят саженей и одиннадцать пролетов.

Около 6 часов вечера приехали в Самару. Там наш эшелон встретил командир бригады. Я очень доволен, что данный вокзал был очень удачно расположен для обеих сторон. Недовольных они теперь не стесняют, а сами едут дальше в купэ бригадира. И мы и люди обедали. Из Самары выехали около 11.30 часов вечера.

25 января. Около 9 часов утра подъехали к Бугуруслану. Винт наш разстроился еще вчера, т.к. два партнера из управления бригады – бригадный адъютант и Интендант уехали вчера в Иркутск. Сегодня проехали Самарскую губернию и вступили в пределы Уфимской. Почти весь день из окна вагона можно было видеть одну сплошную бесконечную степь. Кое-где возвышались незначительные массивы. Вечером часов в 6 были в Телебей-Аксаков. Я отправил открытку Оле, Боре и Леониду Романовичу. В Белебае наш эшелон нагнал командир полка со штабом.

26 января. Часов в 5 утра проехали Уфу. От Уфы начинаются отроги Урала, и наш поезд идет то по подъемам, то по спускам. Вчера была пурга, зато сегодня нет мерзкого мороза. Начинаются крутые каменные утесы. Нижние чины сегодня обедают в Кронееве. Пока проезжаем все еще Уфимскую Губернию.

До Златоуста осталось 149 верст. Здесь должны быть самые красивые виды Урала, а мы от Крокачева к Златоусту едем ночью.

27 января. Вот мы и по ту сторону Урала. Через несколько часов будем в Челябинске. Сегодня теплый солнечный день. Едем по громадной степной равнине. Часа в 3.30 дня были в Челябинске. Там к нашему поезду прицепили отлично оборудованный вагон – кухню, в которой мы и будем готовить пищу людям. Отправил письмо Оле и Боре.

28 января. На рассвете проехали Курган. К вечеру будем в Петропавловске. Путь пролегает по обширной равнине с очень видной флорой. В Петропавловске, на вокзале, нам удалось отлично пообедать.

29 января. Утром мы в Омске. Здесь я получил от Оли телеграмму. Дома все здоровы. Отправил открытку Оле.

Сегодня мы в Ново-Николаевске на Оби. Говорят этого города лет 10 тому назад не было и в помине, а теперь в нем 100 тысяч жителей. До Мариинска местность совершенно ровная. Отправил короткое письмо Оле с открытками. Завтра будем проезжать Тайгу.

31 января. Мы проехали сегодня Тайгу и Мариинск. Настоящая сибирская тайга начинается верстах в 20 к северу и югу от линий местных дорог. Вблизи же полотна весь лес вырублен. Толща полосы тайги на юг – 350 верст, к северу больше. Тайгу составляют различные полосы деревьев, в зависимости от широты данной местности: березы, кедры, сосна и ель. От Мариинска к Красноярску местность слегка всхолмлена и покрыта остатками тайги.

1 февраля. Подъехали к Красноярску, где будем около 2 часов дня. Там, говорят, нам будет дана дневка, взамен той, которая была назначена в Новониколаевске.

Дневки не было. Нас торопят с прибытием в Дайрен, т.к. зафрахтованные пароходы прибудут раньше. У Красноярска снега почти не было. Извозчики в городе на половину на санях, на половину в дрожках. У самого города мы проехали Енисей, глубокую и многоводную сибирскую реку.

2 февраля. Ночью проехали Канск. От Красноярска мы шли к перевалу через отроги Саянских гор, поэтому снега там опять больше. От Канска тянулись бесконечные густые леса из сосны, ели, пихты и березы. Теперь подъезжаем к ст. Тайшет. На этой станции ел очень вкусную рыбу «таймень». До Тайшета и дальше маршрут перекрыт громадными оврагами, балками, холмами и высокими кряжами. Поэтому железно-дорожный путь делает очень большие извилины.  Вечером были в Нижнеудинске.

3 февраля. И вчера и сегодня – солнечные дни, хотя холодно. Сегодня отлично пообедали на станции. Зима. Между прочим, мне любопытно почему на фронте, где я был полнолуние было к 15 числа каждого месяца, а здесь же к 3-му. Так-то это должно быть? Подъезжаем к Иркутску.

4 февраля. Около 4 часов утра прибыли в Иннокентьевскую. Вопреки ожиданиям нам дадут здесь простоять только столько времени, чтобы произвести замену котелков и поясков. После 3-х часовой стоянки едем дальше. В Иркутских газетах прочел сообщения с Кавказского фронта о падении 9 фортов Эрзерума. Слава Богу! Этот успех окрылит и армию и тыл. Сейчас огибаем Байкальское озеро. По этому случаю послал открытки Оле, Э. Р., Боре, Мане, и Лёле. Положительно у нас своя Швейцария, которая удовлетворяет своими видами и пейзажами вкусы самого взыскательного туриста. Вечером мы стали отдаляться от Байкала.

5 февраля. Подъезжаем к Петровскому Заводу. Там будем обедать. Пообедали. Ужин офицерский будет приготовлен в Хилки (Хилок).

Написал Закрытое письмо Оле. Нужно бы перевести домой тысячу рублей, да все некогда.

6 февраля. В полдень по местному времени подъехали к Чите-военной. Около станции видна недостроенная беспроволочная станция. Желтые башни, репродукции Эйфелевой, готовы но они не связаны между собой. Чита довольно большой город, но деревянный. Только кое-где видны каменные постройки. Здесь получил от Оли телеграмму. Слава Богу дома все здоровы, но что с моими письмами – недоумеваю. От Читы поехали дальше по очень красивому берегу Шилки. От Адриановки крутой подъем и поезд по расписанию должен был идти 9 вёрст – 50 минут. На этом подъеме был критический момент, когда думали что паровоз не втянет поезд. Зато ночью ехал в 3 тяги, 2 спереди, одна сзади. Был момент, когда с одной какой-то станции до другой наш эшелон был перевезен на 1 тяге в два приема.

7 февраля. Вчера, третьего дня и вообще от Иркутска стоят сильные морозы. Но эти дни и сегодня мороз ужасный. А мы еще на высоком плато. Сегодня будем на станции Манчжурия. В Оловянной, около 7-8 часов утра, получал продукты.

Ночью приехали в Манчжурию. Был мороз необычайный. Затем нам были заменены все солдатские теплушки, убавив число их на одну. Из-за этого случился инцидент.

8 февраля. Сегодня мы в Хайларе. Там я впервые увидел вагоны американской системы, которые, говорят, заказаны около 14 тысяч. Между Хайларом и Бухету нам попался навстречу целый поезд автомобилей, по-видимому тоже из Америки, адресованных на имя Земского Союза в Москву. Здесь чувствуется теплей. Для того, чтобы это не было явлением случайным, через несколько часов пройдем Хинганский тоннель. Жаль что это будет ночью.

9 февраля. Проехали станцию Цицикар. Здесь уже чувствуется некоторое тепло.

10 февраля. Мы в Харбине. Приехали утром и будем стоять до вечера. Здесь нас встретил наш бригадир со штабом. В 8 часов вечера выехали в Кунченд. Люди ведут себя в общем хорошо. Отправил Оле тысячу рублей.

11 февраля. Мы в Кунчендах. Приехали сюда около 11 часов утра. Здесь была перегрузка в Японские поезда. Знакомые места! Но, увы, рощи где я спал все лето в 1905 году, как не бывало, построек около нее тоже. На вокзале – Японская таможня и товарная станция. Русский вокзал сырой и холодный. В 1ч 30 м дня нам был подан подвижной состав и мы перегрузились. Ни людские вагоны, ни вагон – ямские, отведенные нам, не отапливаются. Стужа – точно на дворе, просто мороз.

В 5 ч 50 м, предварительно послал письма домой, в полк, Леон. Ром. и Мане. Мы отбыли.

В Чань-Чуне стояли около часу. Это пограничная японская станция, около которой за 10-летний промежуток вырос целый японский город Чань-Чунь. Едем дальше. В вагоне на станциях являются для проверки японские офицеры. А на одной они пришли с подарками для офицеров и нижних чинов. Наступила ночь, холод в вагоне – адский, ничуть не спал. А офицеры все приходят, желают нам всяких успехов, но на наши жалобы не ходить остаются глухи.

12 февраля. Подъехали к Мукдену. Грустные места. По левую сторону идет горный кряж, до самого Ляодуна, а направо от дороги местность ровная как стол. В Мукдене явился офицер с переводчиком и приглашает офицеров на вокзал. Там подают сначала чай, очень вкусный, с бисквитом, а затем приглашают в другую комнату, где сервирован завтрак. Идем туда и садимся. С нами Начальник местной полиции, пехотный штабс-офицер и жандармский ротмистр – все трое японцы.

Завтракаем, благодарим, садимся в поезд и едем дальше. Вот и Ляоян с его красивой башней, видной издалека. Наш поезд всюду встречают власти. На дорогах охрана. Японские солдаты при приближении нашего классного вагона берут «на краул» Они производят отличное впечатление. К ночи подъезжаем к Дашичаю (ст. Да-Шичао). Около Ляояна видно невдалеке от железной дороги братская могила. Тут недалеко были и Сандепу и Сыквинтун и знаменитые сопки и перевалы. На маленькой станции покупаем две жаровки и ставим их в вагон. С ними мы маленько оттаяли и я даже отлично заснул эту ночь.

13 февраля. Утром часов в 6 мы проснулись. Чуть березжил свет. Сейчас будет Дайзянь. Вот уже видна вода. Китайские постройки, затем японские, кое-где русские и станция Дайзянь. Здесь поезд наш стоял очень недолго. Я отдал властям проездной документ, выданный мне на станции Чань-Чунь и мы отправились к набережной. Тут стоял товаро-пассажирский пароход французской компании, на который мы сядем. Мы выгрузились. Опять масса японских офицеров. Вот мы на пароходе «Amiral Latosche—Treville». Сегодня я ночевал уже в своей каюте. Получил телеграмму от Оли. Дома, Слава Богу, благополучно.

14 февраля. Прибыл наш 2-ой эшелон. Из этого эшелона в наш пароход дали часть людей. Таким образом, сегодня установится окончательная цифра пассажиров «Latosche—Treville»`я. Наше довольствие начинает уже на корабле. После первого завтрака, на котором был капитан нашего парохода, французский морской офицер, сопровождающий нас морской французский атташе в Токио, мне вспомнился …. : французские блюда, французская речь. Сама кают-компания произвела приятное впечатление: чисто и уютно. Сервировку стола производят аннамиты, наблюдает за порядком при обносе кушаний метрдотель и помощник. Говорят – на «Гималае», — на котором совершит плавание наш второй эшелон – уже не то. Объясняет это тем, что наш пароход не исключительно коммерческий, а товаро-пассажирский, поэтому в нем имеются каюты 1-ого и 2-ого класса.

Никак не могу вырваться в Дайрен, посмотреть город. В нем есть отличные магазины, трамваи памятник маршалу Ойяму, виновнику овладения Квантунью.

15 февраля. Сегодня послал телеграмму Оле. Говорят, что мы отбываем завтра. Сегодня с парохода отлучились 5 нижних чинов, и очень скоро я получил от японских властей сведения, что они находятся в публичном доме. Послал конвой. Вчера было холодно, сегодня еще хуже. С утра дует сильный ветер, на пароходе все замерзло. В каюте – совсем как на дворе, только разве с той разницей, что тут внутри. Перед обедом я вспомнил, что сегодня юбилейный день: 1908-1916. Выпил шампанского. Пришел наш 3- ий эшелон. Пришел японский крейсер отдать нам салют при отходе. Это был крейсер 3 ранга, ныне потерявший всякую военную ценность.

Полковник Лебедев, ведающий посадкой, все теребит меня с числом моих пассажиров. Вчера мы заказали китайцу портному летние шаровары и куртки. Обещал к завтрашнему дню сделать. На работу одной пары – 8 иен. Сегодня написал открытки Оле, Эмме Романовне и Боре.

16 февраля.

Сегодня в 9.30 часов молебен. Я собрал все роты и команды своего эшелона и выстроил, чтобы встретить бригадира. Когда все было готово, мне сказали, что прибыл японский начальник штаба Квантунской области и командир приказал мне подойти к нему с рапортом. Я отрапортовал. Потом оказалось, что это был всего-то какой-то майор. Обидно.

Около 10 часов приехал бригадир. Мы отслужили молебен, на котором присутствовали японские власти, офицеры крейсера и представители русского и французского консульства.

Наш священник взошел на пароход, чтобы окропить святой водой остававшихся на нем солдат и корабль, бригадир, вдруг, сказал, что надо торопить с посадкой людей, т.к. в 11 часов мы уже должны отбыть из Дайрен. Мы стали торопиться. Люди не всходили по трапам, а вбегали. В 11 с минутами уже все были на пароходе. Сняли трапы. Крейсер уходил в море, чтобы там нам отсалютовать. На нем был выдавший сигнал неудовольствия японский адмирал по поводу того, что мы замешкались. 2 небольших парохода отшвартовывали нас от берега. Солдаты стояли на борту, когда с берега какой-то японский генерал крикнул «Ура!», на пароходе раздались дружные крики «ура!». Тут же кричали нам и махали фуражками и ниши люди с «Гималая». Когда мы отшвартовались, машине был дан ход и мы пошли. На маяке красовались какие-то флаги. В 11.30 мы прошли портовый маяк. Дул свежий ветер. Японский крейсер шел впереди нас и около каких-то скал остановился и салютовал флагами, наш пароход отвечал. Люди были построены на левом борту, выравнены. По сигналу, данному с капитанского мостика, мы крикнули «ура!». Японские моряки махали фуражками. Процедура приветствия кончилась и крейсер, пересекнув наш путь, отошел назад. Ветер не унимался. Волны становились внушительными. Вечером мы прошли Шандунский маяк. Первый день прошел благополучно, на морскую болезнь не было и намека. Сегодня пораньше лягу спать.

17 февраля. Проснулся в 7 часов. Качка изрядная. На дворе стужа. Ветер дует в корму. В каюте холодно. Продолжаю лежать, т.к. в кровати все же теплее. В 8.30 одеваюсь и иду в кают-компанию. Там говорят, что кофеи чай подают от 7 до 8 утра, однако кофе подают, но совсем холодный. Выпиваю половину и в пальто выхожу на палубу. Наш морской капитан говорит, что ночью было 3 градуса ниже нуля по Цельсию, а сейчас на ветру 0. Там далеко виднеют 3 военных судна. Это, конечно, японские. К полудню качка усиливается и капитан Старицкий уходит из кают-кампании к себе. Это первые жертвы морской болезни. Я чувствую себя сносно, хотя голова немного кружится. Завтракаем. Качка все усиливается. Военные суда уже близко и мы выходим на палубу. Наш моряк называет названия крейсеров. Все они участвовали в Цусимском бою. Они шли против ветра и видно было как они то подымались на гребни волны, то спускались, при чем весь нос уходил в воду. Где-то позже мы встретили еще купца. Корабль невелик, зато … положительно нырял. Между людьми уже появились больные. Я держусь. Скверно чувствует себя Климов. Появились первые дельфины. К вечеру ветер стал утихать, однако море колыхалось, точно кипяток. Когда стемнело, стало будто теплей, однако без пальто все же холодно. В темноте мы наблюдали у руля каких-то мелких морских животных, светившихся фосфорич. светом. Капитан говорит, что сегодня к ночи уже +6 градусов по Цельсию. В 11 ложусь спать.

18 февраля. Просыпаюсь около 7. Чувствую, что теплеет. Зимин говорит, что на дворе хорошо и солдаты на половину ходят без шинелей. Пью у себя чай и выхожу. Теплеет. Моряк говорит, что сегодня ну солнце +15, в тени 6. Качка гораздо слабее чем раньше. Хотел пойти на капитанский мостик и ударился теменем о железную балку. За завтраком чувствовал себя плохо: как будто тошнило.

Страница из дневника: (файл «Dnevnik -38-39»)

Такие карты полковник Сперанский рисовал в своем дневнике