Русский легион чести
Из воспоминаний капитана Смирнова В.Н.
(приложение к статье Павлова А.Ю.)

Взятие Русским Легионом Шато-де-ля-Мот
Пять дней атаковала Марокканская Дивизия главные укрепления. Несколько раз части иностранного легиона врывались в первую линию окопов, но из-за убийственного продольного огня железобетонного редута No 8241, удержаться там им не удавалось.
13-го сентября Русский Легион получил приказ в полночь оставить место своего расположения и идти к северу от деревни Лафо, чтобы сменить часть полка Иностранного Легиона и приготовиться к атаке на рассвете 14-го числа.
Ровно в 12 часов ночи Легион вышел из деревни Сорни.
Помню, как бесконечно длинен казался нам путь….
В темноте лабиринта ходов сообщения мы шли друг за другом, то спотыкаясь о комья земли, то натыкаясь на пожилых ополченцев французов, прижавшихся к стене, дабы пропустить нас. Как исправно несли эти ополченцы тяжкое бремя своего долга. Сколько полегло их, поистине скромной, безвестной смертью в нашей дивизии, где подносили они патроны и вообще несли тыловую службу под огнем в разгаре боя.
В 2 часа 30 минут утра Легион прибыл на позиции.
Мы заняли их в следующем порядке. Первая рота со взводом пулеметчиков растянулась в окопе «Даленваль», немного к северу от редута «8241», доходя до девятой роты Иностранного Легиона, которой командовал бывший русский офицер капитан Ляховский, и, которая состояла почти исключительно из бывших русских солдат.
Вторая рота расположилась немного сзади первой, между перевязочным пунктом и ходом сообщения «Сорни», имея связь влево с 9-й ротой Иностранного Легиона, и вправо Батальоном Малгашских Стрелков.
Чувствовалось напряжение перед атакой. Противник нервничал, беспрерывно выбрасывая из редута мины, которые со страшным грохотом рвались перед нами. Короткие очереди из десятков его пулеметов все время прорезали воздух свистом пуль. Врага пугала, словно перед грозой, царившая у нас зловещая тишина.
По диспозициям Русский Легион имел задачей занять Шато-де-ля-Мот, т. е. пройти около двух с половиной километров по укрепленной системе Гинденбурга.
1-я рота Легиона должна была, выделив группу в 10 человек, для захвата редута «8241», идти вперед в направлении Шато-де-ля-Мот, имея в 150-200 метрах за собой 2-ю роту; причем быстрота продвижения была строго рассчитана, так как перед атакующими цепями должна была двигаться с прогрессивной скоростью волна огня нашей артиллерии: первые двести метров — сто метров в минуту и далее — до боевой цели сто метров в пять минут.
Уже на месте мы получили распоряжение от начальника атакующей группы выждать, пока огонь всей нашей тяжелой артиллерии не взял под обстрел грозный редут «8241».
В пять часов 15 минут сразу загремела наша артиллерия: на небольшом (около ста квадратных метров) пространстве, был сосредоточен убийственный огонь ее орудий; в ответ немецкая артиллерия сосредоточила весь свой огонь на месте нашего расположения…
Трудно описать ураганный артиллерийский огонь на Западном фронте в последние месяцы войны.
Ад… Ужас ярости все разрушения… Неописуемый гул и грохот сплошных разрывов — вой разъяренной стали. Земля сотрясается и дрожит… Вихрем кружится густая пыль… Кругом полумрак… Вами овладевает какой-то странный полусон, вы даже едва понимаете, что происходит. В полусознании вашем летят обрывки мыслей, обрывки полузабытых воспоминаний… Случайно взгляд ваш упал на хилый стебелек травки — в уме: как ничтожна суета жизни…
Вот вдруг вам чудится будто невообразимый грохот утих, зловещая мгла рассеялась, засияло голубое небо… веселой гурьбой плывут по нему ласковые беленькие облачка… Чуть слышно нежно пробегает ветерок по начинающим золотиться нивам и, раскачивая легкие головки стебельков, гонит по простору полей спокойные, плавные волны…
Задыхаясь от восторга, как когда-то, бывало, в раннем детстве, — сорвав ручонками маленький василек, с радостным визгом бежишь, чтобы отдать его маме… А вот уже копошишься в звенящих струйках ручейка, перебирая гладенькие разноцветные камушки, рассыпанные в русле его…
Вдруг вас подбросило, обожгло огнем, и вновь вернуло к ужасу действительности. С какой тоской, полузасыпанный землей, глядишь на землисто-бледное, как мертвое, тело рук своих.
Беспомощный, бессильный, прижимаешься к земле. Как хочется уйти в нее поглубже, скрыться под её покров.
Ровно в 5 час 50 минут Русский Легион поднялся в атаку. Как это произошло, я до сих пор объяснить себе этого не могу. Казалось было невозможно подняться во вес: рост под тучей пуль, среди сплошных разрывов снарядов, падавших кругом на расстоянии десятка метров. В густой пыли мы друг друга не видели, каждый был предоставлен самому себе и должен был встать и броситься вперед лишь волей личного порыва.
Но то, что казалось невозможным, совершилось.
Как один человек, мы устремились вперед и разом, перемахнув через барраж немецкой и французской артиллерии — вмиг захвачен редут; здесь наша 1-я рота штыковым ударом овладела окопом «Росиньоль»; взяв в плен 2-х офицеров и 70 солдат — мы сейчас же стремительно бросились дальше.
Налево от Русского Легиона 9-я рота Иностранного Легиона, в этот момент, еще продолжает свое продвижение, но вправо уже не было никого.
Тогда 2-я рота Легиона вырвалась вперед, коротким штыковым ударом выбила немцев из окопа «Авансэ», где захватила 60 пленных и, не задерживаясь, продолжала атаку на Шато-де-ля-Мот.
Противник, захваченный врасплох, — ведь казалось невероятным, чтобы цепи атакующих могли бежать впереди барражного огня, — оказал лишь слабое сопротивление и стал бросать свои окопы, одну линию за другой, оставляя массу пленных (между ними оказался даже один полковник).
Смутно помню, как опьяненные успехом, бежали мы вперед, перепрыгивая через глубокие, все новые и новые окопы, не обращая внимания на становившихся на колени, с поднятыми руками, сдававшихся нам солдат прусской гвардии.
Не задерживаясь, бросая только зажигательные гранаты в блиндажи, мы стремились вперед, скорее к цели.
И вот, всего лишь через сорок минут после начала атаки, Русский Легион, в 6 час. 30 мин. утра ворвался в Шато-де-ля-Мот, несмотря на многие, казалось неприступные, препятствия (по диспозиции он должен был достигнуть его лишь к 8-ми часам утра).
Согласно боевой задаче, Русский Легион прекратил дальнейшее продвижение и занял позиции фронтом на юго-восток, вдоль линий узкоколейной железной и шоссейной дорог.
Вскоре, на нашу линию подошли, пущенные в пробитую нами брешь в укреплениях врага, другие части дивизии.
По диспозиции наш Легион должен был оставаться в Ша-то-де-ля-Мот, укрепляя свои позиции на случай контр-атаки противника, и только после, когда другие части, выполнив вторую боевую задачу, пойдут дальше, мы должны были оставить Шато-де-ля-Мот и, подойти на 500 метров к наступавшим частям, продвигаться за ними.
Но попытки продвижения к выполнению третьей задачи оказались безуспешными, и Русский Легион весь день 14-го сентября продолжал занимать Шато-де-ля-Мот.
За весь день 14-го числа Русский Легион потерял всего 9 человек убитыми и 25 ранеными. Неся большие потери в предыдущих боях, состав Легиона был теперь всего – 159 штыков.
16-го на рассвете сменили обескровленную, но гордую победами Марокканскую Дивизию. Потери её с 1-го по 15-ое сентября были 83 офицера и более 4000 солдат.
Приведу о ней несколько слов из книги «Страницы Славы Марокканской Дивизии»:
«Марокканская Дивизия превзошла самою себя. За 15 дней жестоких битв против врага, поистине достойного её, она взяла 1570 пленных, принадлежавших к 13-ти полкам шести разных дивизий. Она продвинулась вперед на 8 километров, освободила четыре селенья; открыла широкую и глубокую брешь в позиции Гинденбурга. Она может уйти… И обескровленная, но победоносная, она объявила своим соратникам: «Идите. Вы можете пройти»…
Вот выдержки из приказа генерала Догана, оглашённого приказом французского генерала Брюлар, Начальника Русской Базы во Франции:
Из приказа генерала Брюлар от 4-го октября 1918 года:
«…Я счастлив довести до сведения всех военных русских, находящихся на территории Франции, о геройском поведении на поле битвы солдат Русского Легиона… Слава этим храбрецам. Они проливали и проливают свою кровь, отдавая жизнь за общее дело. Они помогли повороту счастья в общем ходе войны. Это подлинные герои, которыми будут гордиться и которых будут прославлять все будущие поколения».
Русский Легион своею кровью, своим геройством вернул честь Русской Армии, честь, отнятую революцией.
И вот почему, не взирая на крайнее утомление от длительных битв, по тяжелой, размытой дождями дороге, в стройной колонне, шагали ряды оставшихся в живых бойцов Русского Легиона, звонко распевая удалую песню, эхом отдававшуюся в придорожном лесу…
По обочинам дороги лежали уже сменившиеся части Марокканской Дивизии и идущие сменять ее полки.
И помню я, когда мы проходили, французские солдаты, расположившиеся на краю дороги, вставали, аплодировали нам и кричали: «Да здравствует Русский Легион!..»
Никогда, никакие награды так глубоко не могли взволновать моего сердца, как эти аплодисменты: слушая их, я плакал…
Не на параде мы были, не на подмостках театра, а у первой линии огня. Не ищущая зрелищ толпа нас приветствовала, а измученные войной солдаты, ожидающие своего часа смерти.
Во второй раз награждается Русский Легион французским Военным Крестом на знамя, с приказом по Армии, и получает «фуражир» — аксельбант цвета военного креста, носимый на плече за отличие.
(Приказ Маршала Главнокомандующего Армиями
Восточного Фронта от 11-го декабря 1918 года –
Журналь Оффисиель 20-го января 1920 г.).